Сотрудники республиканского наркоконтроля обратили внимание на укулеле в апреле, во время рейда. На музыкальном инструменте, выставленном на продажу в магазине, были изображены листья конопли и человечек, курящий самокрутку. В ведомстве посчитали, что продажа любых предметов с наркотической символикой является незаконной.
Материалы проверки были переданы в городской суд, который вынес решение о наказании в виде штрафа. Гитара, из-за которой началось разбирательство, конфискована, сообщает YakutiaMedia.
Отметим, подобные случаи - не редкость в последнее время. Так, в мае курганский предприниматель был оштрафован на 40 тысяч рублей, а 199 пар носков и рюкзак с изображением конопли были уничтожены по решению суда, как сообщал ресурс RegNews. В Новокуйбышевске, по данным "ВолгаНьюс", предпринимательницу наказали за три женские сумки с изображением конопли, а в Омске, по информации , наркополицейские отреагировали на продажу сувениров и украшений в виде листьев конопли. В этом случае штраф также составил 40 тысяч рублей.
А вот московской компании "Одежда 3000", которая торговала головными уборами с запретным рисунком в Ульяновске, два года назад пришлось раскошелиться на 800 тысяч рублей. Как уточняет сайт "Ульяновск - город новостей", наркополицейские конфисковали только одну шапку с изображением огромного листа конопли. Сколько таких шапок успели распродать - неизвестно.
В Госдуме тем временем продолжают работать над законопроектом, ужесточающим наказание за пропаганду наркотиков. Его автор, Ирина Яровая, предложила дополнить закон "О наркотических средствах и психотропных веществах", расширив понятие пропаганды наркотиков. По мнению депутата, помимо запрета на информацию о способах изготовления запрещенных веществ, их использовании и местах приобретения, нужно также карать за изображения наркотиков и наркосодержащих растений, упоминание их названий в СМИ, фильмах, книгах и интернете.
Инициатива вызвала паническую реакцию со стороны медицинского и благотворительного сообществ, поскольку вступление новых норм в силу значительно осложнит общение врачей и пациентов, а публичная дискуссия об обеспечении наркотическими обезболивающими тяжелобольных людей станет невозможной.