"Прежде всего, надо оставить в покое конспирологическую версию о том, что президент Эрдоган имитировал переворот для того, чтобы расправиться со своими политическими противниками", - пишет Алексей Макаркин в "Ежедневном журнале".
"Конечно, после провала путча он воспользовался ситуацией и уволил своих противников из числа офицеров и судей, большинство которых явно не имели никакого отношения к авантюре. Но представить себе, что он заранее расписал роли между полковниками и подполковниками, искренне его ненавидящими, совершенно невозможно".
"Версия американского заговора, популярная не только в России (так что ее пришлось опровергать госсекретарю Керри), также не выдерживает критики. В отличие от времен холодной войны, США в настоящее время не готовы поддерживать откровенно незаконные смены власти в странах, где существуют конкурентные выборы".
"Вопрос о причастности к заговору генералов выглядит непростым – некоторые военачальники вполне могли иметь отношение к путчу. Однако они так и не смогли реализовать стандартный для Турции плана переворота, когда командование вооруженных сил принимает коллективное решение о смещении конституционных властей.
Дело в том, что Эрдоган смог добиться решения двух проблем. Во-первых, под его контролем оказались спецслужбы и спецназ – наиболее дееспособные структуры, без которых невозможно решать первоочередные задачи, стоящие перед любым переворотчиком, например арест руководителей страны".
"Во-вторых, многочисленные перетасовки высшего командного состава и аресты высокопоставленных генералов по обвинению в реальных и потенциальных переворотах серьезно уменьшили желание высшего командного состава идти на риск".
"Поэтому за дело взялись более "отвязанные" полковники – поэтому переворот мало напоминал привычные турецкие реалии. Он более походил на типичное латиноамериканское пронунсиаменто первой половины ХХ века".
"Эрдоган обвиняет в путче своего бывшего союзника, а ныне противника Гюлена, но трудно себе представить, чтобы религиозный проповедник смог вовлечь в свою организацию тысячи офицеров и юристов. Это не означает, что гюленовцы совершенно не причастны к путчу, но вряд ли они были его основной движущей силой. Скорее, речь шла о протесте офицеров старшего и среднего звеньев, выступающих за соблюдение ататюрковского принципа светского государства, который де-факто отвергается Эрдоганом".
"В то же время и победа Эрдогана означает усиление авторитаризма – только исламистского. Победитель демонстрирует ярко выраженное стремление лишить самостоятельности судебную власть, которая неудобна ему не только из-за связей судей с военными, но и из-за того, что юристы расследовали коррупционные скандалы в эрдогановской Партии справедливости и развития. Возможны и репрессии в отношении светской оппозиции, которая осудила переворот, но поддерживает судей. В свою очередь, закручивание гаек может привести к тому, что резьба сорвется – разумеется, не сейчас, но в будущем, особенно если экономический рост замедлится еще более или даже сменится спадом".