Напомним, ранее фисташки послужили поводом для дипломатического мини-кризиса между Израилем и Соединенными Штатами: Вашингтон потребовал прекратить импорт орехов из Турции, поскольку продукт поступает с иранских полей. Израильтяне, которые разгрызают их один за другим, и не представляют, что помогают врагу номер один - Ирану, на землях которого был выращен продукт.
В поддержку расширения санкций проголосовали 19 сенаторов, двое выступили против этого шага, сообщает NEWSru Israel.
Решение комитета сената позволяет расширить существующий запрет на торговлю с Исламской республикой. Отныне власти США запрещают импорт знаменитых иранских ковров, черной икры и фисташек, вводят санкции против физических и юридических лиц из Ирана, а также затрагивает американские компании, работающие в Исламской республике через дочерние предприятия.
При этом решение сената вынуждает администрацию президента Джорджа Буша не реализовывать соглашение с Россией по ядерной сфере, пока Иран не прекратит работы по обогащению урана. Контракт вступит в силу, если только обе палаты Конгресса не проголосуют против.
Американцы не хотят, чтобы израильтяне ели иранские орешки
Ядерная программа Ирана – первостепенный вопрос, обретающий все большую политическую остроту во всех четырех сторонах света. Но не менее важным оказался и вопрос о фисташках, и тут не над чем смеяться, считает итальянская La Stampa. Безусловно, расщепление атома – вещь совершенно иного уровня, но Соединенные Штаты со всей серьезностью подошли к тому, что обнаружили "тайную" связь. В итоге иранские фисташки, которые закупает Израиль, несмотря на торговое эмбарго и отношения между двумя странами (парадоксальным образом не существующие и в то же время бурные), стали "камнем преткновения" для Израиля и Ирана. (Полный текст на сайте InoPressa.ru).
Принимая во внимание американские протесты, адресованные Израилю, а также накаленную политическую обстановку, необходимо отметить, что речь идет не об орешках. Пусть даже они упоминаются. Дело в том, что израильтян вряд ли можно назвать большими поклонниками мороженого зеленого цвета – фисташковое мороженое пользуется популярностью повсюду. Израильтяне, если не брать в расчет немногочисленную элиту, не являются поклонниками креативной высокой кухни. Но они обожают фисташки, они потребляют их в промышленных объемах, как и все другие семена и семечки, которые на языке Библии проходят под общим названием botanim.
Орехи, орешки, миндаль, семена подсолнуха и благородные фисташки, прячущиеся в твердой кожуре, занимают целые полки на рынках, в киосках и витринах. Дело в том, что израильтяне являются импульсивными потребителями всех этих подлежащих разгрызанию продуктов, не слишком диетически полезных, но все же натуральных. К тому же чуть-чуть подсоленных и слегка обжаренных. Вот почему иранские фисташки – не просто орешки.
Но "ось сухофруктов" затрагивает не только ключевые политические вопросы. Она, по сути, демонстрирует следующее: там, куда политика не доходит, всегда думают о кухне. Израильская кухня – своего рода наследница еврейской кухни – является в этом смысле столь же ярким, сколь и парадоксальным примером. В ее основе лежат два культурных условия. Первое – это еда диаспоры, в частности "ашкенази", что на еврейском означает "немецкий".
Второе – это арабская еда, ближневосточная и транскультурная: пита и хумус, фалафель и кебаб. В Израиле едят все это и многое другое, вкусы постоянно перемешиваются.
И если еще несколько лет назад злополучная высококалорийная американская диета была моделью – в том числе и по причине удобства приготовления полуфабрикатов – то теперь израильтяне ориентируются на средиземноморскую традицию в питании. Строго следуя двум основополагающим кулинарным координатам – арабской и центрально-североевропейской. Иными словами, речь идет о регионах двух великих, трагических конфликтов, выпавших на долю евреев в эти последние сто лет.
Это правда, так как за столом все барьеры рушатся – даже в такой традиции питания, как еврейская, в которой так много запретов и разделений. И за общим столом дело однажды заканчивается пониманием того, что у собеседников гораздо больше общего, чем предполагалось. Потому что, как говорил мудрец на Дальнем Востоке, мы – то, что мы едим. И мы едим то, что мы есть.