Два сотрудника российских спецслужб и один дипломат были арестованы в феврале по подозрению в установке на автомобиль взрывного устройства, которое убило Зелимхана Яндарбиева в столице Катара Дохе за шесть дней до этого. Двум агентам предъявлены обвинения в убийстве, и ожидается, что в апреле они предстанут перед судом. Москва признает, что эти люди являются сотрудниками спецслужб, но отрицает их причастность к убийству, утверждая, что их миссия в Дохе была законной.
В многонациональную бригаду юристов, нанятых российским министерством иностранных дел для защиты обвиняемых, входят бывший генеральный прокурор США Дик Торнбург, бывший посол США в комиссии ООН по правам человека Джером Шестак, адвокаты из английской фирмы Ashurst.
Дмитрий Афанасьев, один из защитников, сказал накануне вечером The Telegraph, что обвиняемые находились в Катаре, "осуществляя мониторинг связей "Аль-Каиды" и источников финансирования в регионе в рамках войны против терроризма".
Юристы утверждают, что им не дают встретиться с клиентами. Хотя Москва добивается их освобождения, сообщения из Дохи дают основания считать, что Катар не намерен их отдавать. По словам источников, близких к расследованию, два свидетеля видели россиян на месте преступления, недалеко от мечети, где молился Яндарбиев.
Один из свидетелей, сын бывшего чеченского лидера 13-летний Дауд, видел, как двое мужчин стояли возле джипа, принадлежащего его отцу. У одного из них был пластиковый пакет.
Второй свидетель - катарский полицейский, дежуривший около автостоянки возле мечети после того, как из его машины был украден магнитофон. Полицейский видел двух мужчин "славянской внешности", которые вели себя подозрительно, и записал номер их машины. Этот номер помог выследить обвиняемых. Российский МИД отрицает, что подозреваемые признались в совершении убийства, утверждая, что признательные показания, вероятно, получены под пыткой.
Афанасьев заявил: "Трудно строить защиту, так как мы не знаем, какие обвинения выдвигает прокуратура, какими уликами она располагает. Нам даже не разрешили ознакомиться с материалами дела".
Адвокат утверждает, что врачам Красного Креста, посещавшим арестованных в тюрьме, не разрешили взять в камеру медицинское оборудование, что затрудняло диагностику. По его словам, слушания об избрании меры пресечения до суда проводились с процессуальными нарушениями.
Вскоре после ареста предполагаемых убийц Россия задержала двух катарских борцов, находившихся в Москве проездом. Спортсменов арестовали под тем предлогом, что они везли более 7 тыс. долларов незадекларированной валюты.
В марте их освободили из тюрьмы, где они провели несколько недель, за несколько часов до того, как Катар выслал из страны задержанного ранее российского дипломата, первого секретаря посольства России в Дохе Александра Фетисова.
Освобождению предшествовала бурная закулисная дипломатическая деятельность, кульминационным моментом которой стал телефонный разговор российского президента Владимира Путина с катарским лидером эмиром шейхом Хамадом бен Халифа Аль Тани.
Россия обвиняла Яндарбиева, поэта, который в 1990-е годы недолго был президентом Чечни, в координации финансирования сепаратистов. Но пресс-секретарь Службы внешней разведки России заявил, что спецслужбы не совершали убийств за границей со времен убийства лидера украинских националистов Степана Бандеры в 1959 году.
Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что отказ России от внесудебных расправ нашел свое выражение в осуждении мартовского убийства Израилем лидера "Хамас" шейха Ясина.
Если российские агенты все же совершили теракт, что многие западные наблюдатели считают весьма вероятным, это поставит под сомнение широковещательные заявления Москвы о ее приверженности международному праву.
Один из западных чиновников заявил: "Мы не видели ничего подобного после конца СССР, где было возможно почти все. Только на прошлой неделе Россия голосовала в ООН за осуждение убийства Израилем лидера "Хамас" шейха Ясина. Это представляется лицемерием самого худшего толка".
Лавров подчеркнул, что поддержка Россией проекта резолюции, на которую США наложили вето, свидетельствует о ее отказе от внесудебных расправ.