Так, лингвист Андрей Шлуинский указал, что за последний год стало сложнее сотрудничать с западными коллегами. "Администрация менее либерально относится к долгим отлучкам за рубеж... Говорят, что тех, кто пытается "сидеть на двух стульях", могут сократить. Поэтому исследователи, которые серьезно вовлечены в работу с западными организациями, психологически готовы к тому, что рано или поздно им придется окончательно эмигрировать", - рассказал он.
Также Шлуинский указывает на возросшую бюрократизацию: "Говорят, что в некоторых институтах собираются восстановить так называемый "первый отдел", который в СССР обязательно визировал все зарубежные публикации сотрудников".
Специалист в области молекулярной биологии Михаил Гельфанд говорит, что политическая изоляция сказывается на авторитете российской науки: "Недавно мы проводили в Москве международную конференцию по вычислительной молекулярной биологии. Из-за рубежа к нам приехали только те ученые, с которыми мы давно знакомы... могу себе представить, что Москва постепенно становится русским Тегераном". Он также указывает на случаи разрыва научных отношений из-за политики: "После катастрофы малайзийского "Боинга" (над Донбассом) из России уехал голландский онколог Антон Бернс. В разбившемся самолете летели его коллеги".
Руководитель школы социальных и гуманитарных наук ВШЭ в Санкт-Петербурге Даниил Александров считает, что внешнеполитический кризис создал дополнительные риски для ученых, сотрудничающих с западными научными организациями: "Я собираюсь делать большой проект с американцами. Мои коллеги сразу спрашивают: а вы не боитесь, что на вас напишут заявление в компетентные органы?"
Он указывает, что на практике ничего пока не изменилось и, например, в ВШЭ продолжают приглашать на работу западных специалистов, однако "в воздухе общее ощущение угрозы, причем даже не от администрации, а от окружающих".