Утверждать, что нынешний кризис пошел российской экономике на пользу, не стал бы даже самый отъявленный циник. Результаты, мягко говоря, не впечатляют. И все же говорить о том, что кризис совсем ничему не научил рорссийские власти, нельзя. По крайней мере, они стали чуть более адекватно оценивать положение дел и не ставить перед экономикой взаимоисключающих задач.
Сейчас все подводят итоги - с момента вступления кризиса в острую фазу прошел ровно год, да сама острая фаза миновала, правительства одна за другим начинают выходить из экстренного режима.
Вот и президент Медведев, видимо не удовлетворившись опубликованным в интернете пламенным воззванием к населению, решил развить тему перед участниками дискуссионного клуба "Валдай".
"К сожалению, мы просчитались, глубина падения значительно более серьезна, и это конечно же создает нам много трудностей, - заявил президент. - ВВП в этом году снизится на 8,5%, это очень печально, потому что изначально мы ориентировались на 1-2%. Это произошло потому, что у нас изначально крайне неудачная, тяжелая структура экономики" - поведал президент собравшимся.
Несложно заметить, что адекватности оценки причины российских неудач по-прежнему не наблюдается. Однако, помимо прочего, президент попытался послать "сигнал для самих людей, которые занимаются бизнесом, чтобы они призадумались, куда вкладывать деньги, когда они у них появятся".
Вычленить из президентского многословия, в чем, собственно, этот сигнал состоит, непросто. К счастью, помимо Дмитрия Медведева, есть несколько других персонажей, высказывания которых, сложив подобно хитроумной мозаике, могут дать более определенную картину.
Стоит напомнить, что в то время, когда в мире уже вовсю разфивался финансовый кризис, а Россия демонстрировала внешние признаки относительного благополучия, высшее руководство страны ставило перед экономикой две, по сути взаимоисключающие задачи, достижение которых диктовали абсолютно противоположные меры экономической политики.
С одной стороны, велись разговоры о реиндустриализации и промышленной модернизации, для чего были специально созданы госкорпорации, а с другой - не давала покоя благородная цель превращения страны в мировой финансовый центр, а рубля - в международную резервную валюту.
В чем власти были правы, так это в том, что разразившийся кризис действительно давал шанс сделать выбор и сконцентрироваться на том, чтобы ускорить решение одной из задач. Вместо этого - "творческие метания", которые и стали причиной того, что "глубина падения значительно более серьезна".
Понять, в какую сторону развернется фантазия руководства, и что в следующий момент предпримет правительство и послушный его воле ЦБ, еще в начале года было невозможно. К счастью, тогда Медведев и не призывал бизнесменов размышлять, "куда вкладывать деньги, когда они у них появятся".
Сейчас определенности гораздо больше. Про мировой финансовый центр уже с полгода как никто не вспоминает. Премьер обещает не допустить укрепления рубля и более эффективно бороться с притоком иностранных инвестиций, если кому-то вздумается этот приток устроить.
Идея "резервного" рубля пока окончательно не похоронена, да и после всех слов, сказанных в конце прошлого - начале этого года было бы "не комильфо" вот так, за здорово живешь, взять и объявить, что концепция изменилась.
Но превращение российской валюты в мировую отложено не неопределенный срок, а помощник президента Аркадий Дворкович уже ищет аргументы против того, чтобы форсировать процесс. Для того, чтобы сделать рубль резервной валютой, нужно выпустить долгосрочные рублевые долговые обязательства. А это сопряжено с длительным дефицитом федерального бюджета, поведал он студентам Международного университета. "Хотим ли мы иметь устойчивый дефицит, чтобы появился рынок госдолга и бумаги с устойчивой доходностью, которая бы всех устраивала?" - задал сам себе риторический вопрос Дворкович.
Одним словом, власти изо всех сил дают понять, что нужно в стране развивать, а чего не нужно. Выбор, похоже, сделан (хотя в окончательности этого выбора уверенности тоже немного) - ставка дерается на возврат к индустриальной модели за счет технологической модернизации промышленности.
Совершенно неочевидно, что выбор был сделан правильно, поскольку России на этом пути предстоит выдержать серьезную конкуренцию, прежде всего, с Китаем. Но это хоть какой-то выбор, который оставляет надежду на то, что экономическая политика станет чуть более последовательной и осмысленной, а взаимоисключающих мер власти принимать какое-то время не будут.