"Власти-то нас подозревают, что мы приехали не дерьмо таскать, а бунт раздувать", - написала женщина, поделившись, как ее "обрабатывали" местные оперуполномоченные.
По словам Эйдельман, сначала с ней в контакт вступил "некто Вован". Поначалу учительница приняла его за местного, пришедшего помогать волонтерам, однако на самом деле он оказался полицейским, которому якобы было поручено собрать информацию о приехавших в Крымск москвичах, заподозренных в политической неблагонадежности.
При этом, как впоследствии рассказала изданию женщина, правоохранитель производил вполне адекватное впечатление и практически извинялся за свои вопросы, говорил: "Вы поймите, у нас приказ", и просил предоставить список приехавших оппозиционеров.
"За списками этими, надо сказать, там была целая охота, их даже прятали. На самом деле смешно - все оппозиционеры, которые приехали в Крымск, давно уже где надо записаны десять раз. Но у них же паранойя, откроют списки - а вдруг там Сергей Удальцов приехал, чтобы фонтан в Крымске построить и в нем сидеть? - рассказывала Эйдельман. - <...> Как же можно быть такими параноидальными идиотами, чтобы считать, что люди, которые на жаре по много часов разбирают завалы и раздают помощь, при этом еще и бунтуют? Они сами сидят, наверное, в своих кабинетах и просто представить себе не могут, что сюда можно приехать бескорыстно".
Позднее коллега Вована также попытался добиться от учительницы информации о волонтерах и обнаружить в их действиях следы организованной преступной группы. Расспрашивал, кто их объединил и откуда у них деньги. При этом поверить в то, что в Москве скинулись и наняли автобусы, "Аэрофлот" сажал добровольцев на пустые места на своих рейсах, а некоторые и вовсе приехали на своих машинах, он так и не смог.
Алена Попова: "После Крымска слова "оппозиция" для меня не существует"
В свою очередь другой волонтер "Доброго лагеря" общественный деятель, блоггер и основатель Фонда открытых проектов Алена Попова, с первых дней трагедии помогавшая пострадавшим на Кубани, заявила, что у нее, как и у многих, отношение к оппозиционным лидерам резко изменилось.
По словам женщины, за время работы в лагере она осознала, что вопли с митингов не имеют отношения к реальности - "не про людей и не для людей", к тому же все слова так и остаются словами. До этого она участвовала в уличных акциях "белоленточников".
"Какой смысл на каждом митинге говорить одно и то же и ничего не делать! - заявила Попова в интервью "Московскому комсомольцу". - В Крымске не было места для политики, у всех, с кем я там находилась, не было идеологических шор, мы работали вместе с Робертом Шлегелем (депутат Государственной Думы от "Единой России"), в нашем лагере были "нашисты", и мне все равно, что они делали до Крымска и что будут делать после, но за период совместной работы я не могу сказать о них ни единого плохого слова".
В то же время, по словам активистки, люди, считающие себя лидерами оппозиции, за исключением Ильи Пономарева, в Крымске так и не появились. Впрочем и Пономарев, как утверждает женщина, приехал только в первый день трагедии.
"Основная проблема власти в обилии слов и ничегонеделании, но оппозиция ведет себя так же. А что касается обвинения в "пиаре на крови", они могут исходить только от людей, которые там не были, поскольку, те, кто видели ситуацию своими глазами, убеждались, что ни о каком пиаре речи не идет. Мне кажется, у людей, которые были в Крымске (а многие из них, как и я выходили на протестные митинги), произошло изменение в сознании", - поделилась Попова.
"После Крымска слова "оппозиция" для меня не существует", - заключила она.