Те люди, которые привыкли к независимым судебным системам своих стран, искренне изумляются: "Суд рассмотрел, нарушений не обнаружил, - что вы еще хотите?". В этом и состоит ошибка в рассуждениях тех, кто надеется оспорить в суде честность победы Путина: в России попросту нет независимого суда, а, значит, и суда вообще в его привычном смысле. Любой российский судья или должен исполнять приказ (т.е. из судьи превращаться в обычного чиновника), или уходить из системы, полагает Ходорковкий.
"За прошедшие 8 лет я столкнулся с десятками подобных ситуаций, когда судьи прямо признавались, что ничего не могут сделать: оправдательный приговор, решение вопреки указаниям сверху - отменят, говорят они, а нас накажут.
Сегодня, по подсчетам правозащитников, в российских тюрьмах 85 тысяч незаконно осужденных только за экономические преступления... Совершившие преступление, как правило, признают свою вину, пусть и пытаясь оправдаться пьяным угаром, глупостью или ошибкой. Признавшиеся получают гораздо меньший срок и возможность выйти досрочно", - утверждает он.
Отказавшиеся идти навстречу прокурору все равно получат срок (оправдывается в федеральном суде 1 из 300 человек), и, как правило, будут сидеть его до конца. Причем срок большой. И, тем не менее, люди, зная все это, идут до конца.
Ходорковский видит в этом пробуждающееся чувство собственного достоинства: "Теперь, когда Путин вернулся к власти, это же чувство собственного достоинства вывело сограждан на улицы Москвы, Питера и других городов с протестом против кражи их голосов на нечестных выборах. Именно поэтому одним из первых требований митингующих стали независимое правосудие и свобода политзаключенным".
Главная черта путинского режима - лживость сверху донизу. Коррупция, казнокрадство, преследование политических оппонентов, - все это следствия глубокой аморальности власти; власти, считающей откровенное, лицемерное вранье - нормой жизни, пишет он.
Поколение Ходорковского позволяло, чтобы власть им лгала. Но теперь, ради молодого поколения, "мы распрямляемся", заявляет он. "И нас уже не согнуть"