В начале ее стоит житие святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца. О нем рассказывают, что в городе Патары, где подвизался святитель Николай, один некогда богатый, но совершенно разорившийся человек, в отчаянии решил было продать своих трех дочерей в публичный дом. Святитель ночью тайно бросил ему в окно три мешочка с золотом и тем спас семью от падения и духовной гибели. По легенде, один из мешочков попал в лежащий на полу чулок одной из девушек. Именно в память об этом тайном даре в Европе повелся обычай оставлять у изголовья чулок, куда Св. Николай принесет подарки.
В житии есть и рассказы о других случаях такой же тайной благотворительности святого. В некоторых из них он подбрасывает деньги в дымоход: отсюда распространенное в Европе убеждение, что Рождественский дед проникает в дом через печную трубу (поэтому во многих странах его сопровождают веселые трубочисты).
Первоначально считалось, что святой Николай дарит подарки в канун своего праздника - в ночь на 6 декабря.
В XVI веке в результате Реформации в нескольких странах Европы культ святых вообще и культ Св. Николая в частности исчез. Однако голландцы, хотя и стали протестантами, сохранили старый католический обычай: дети по-прежнему ждали, что ночью на 6 декабря к ним придет Синтерклаас (так звучит "святой Николай" по-голландски).
В начале XVII века голландцы основали в Америке колонию Новый Амстердам, которую вскоре уступили англичанам, так что Новый Амстердам стал Нью-Йорком. За несколько десятилетий обычай праздновать день Св. Николая от голландцев переняли американцы. В их произношении Синтерклаас превратился в Санта-Клауса.
В те времена этот белобородый старец в длинной мантии с капюшоном или в епископской одежде был добрым, но строгим. Он одаривал тех, кто того заслужил, и наказывал неблагодарных и ленивых.
Через несколько десятилетий американцы объединили "детский" праздник Св. Николая с Рождеством - праздником младенца Христа. Это было тем легче, что на Рождество тоже дарили подарки детям - от имени младенца Христа (или Рождественского деда, или "Папаши Рождество") и в воспоминание о дарах волхвов. Так Св. Николай стал совершать свои ночные обходы в ночь на Рождество.
Первым описал, как Св. Николай путешествует от дома к дому и одаривает детей, писатель Вашингтон Ирвинг в 1809 году. В 1821 году некий пастор Клемент Кларк сочинил для своих детей рождественскую сказку, где действует симпатичный Санта-Клаус. У Кларка это тучный улыбающийся старец; епископскую митру он сменил на отороченную мехом шапку, а епископский жезл сменила волшебная палочка из сахара. Ослика, на котором, как утверждала древняя традиция, разъезжал святой Николай, сменили сани, запряженные восьмеркой быстрых северных оленей.
В 1860 году Томас Наст, иллюстратор и карикатурист нью-йоркского журнала "Иллюстрированный еженедельник Гарпера", одел Санта-Клауса в красные одежды с широким кожаным поясом, поверх которых была наброшена белая шуба. За тридцать лет он сделал сотни рисунков, где запечатлел все основные моменты легенды о Санта-Клаусе. Именно он "поселил" Санта-Клауса на Северном полюсе: на одном из рисунков 1885 года мальчик и девочка разглядывают карту, на которой обозначен путь Рождественского деда от полюса до США.
Наконец, свой нынешний вид Санта-Клаус приобрел благодаря рекламным плакатам компании "Кока-Кола", автор которых - художник Хэддон Сендблом: это всем известный добрый пузатый старик, излучающий веселье и добродушие.
Под американским влиянием именно Санта-Клаус, так сказать, "американского образца" постепенно становится символом Рождества по всему западному миру, вытесняя местные традиции. Это нравится не всем европейцам. В Австрии, Германии и Чехии разрастается общественное движение католиков против коммерциализации главного в католическом календаре праздника. Протестующие противопоставляют Санта-Клаусу и лихорадке предпраздничных покупок - Рождество как главный христианский праздник, который символизируют образы младенца Иисуса и "подлинного Санта-Клауса" - Св. Николая.
В России до октябрьского переворота рождественская обрядность не успела устояться. Как известно, обычай ставить рождественскую ель ввел Петр Великий по образцу Западной Европы, и в народе он не прижился. Дарить на Рождество подарки тоже стали довольно поздно и только в городах: в деревнях зато долго держался обычай колядовать, всем известный по Гоголю. Елка и подарки под ней становятся устойчивой приметой праздника только к концу XIX века. Чаще всего детям говорили, что подарки им дарит младенец Христос.
Большевики, придя к власти, отменили все христианские праздники и связанные с ними традиции. Но в тридцатые годы Сталин начал демонстративно возвращать некоторые приметы уничтоженного им мира, приспосабливая их к господствующей идеологии. Так многие приметы Рождества вернулись в быт, но были решительно оторваны от прежнего контекста: зимним праздником стал Новый год.
Рождественская елка символизировала весь мир: наверху - Вифлеемская звезда, ниже - звезды-гирлянды, шарики-планеты и ангелочки, еще ниже - фигурки животных, под елкой - вертеп, изображающий пещеру, где родился младенец Христос, рядом - подарки детям от Того, Кто родился. Новогодняя елка никакого определенного значения не имела - разве что вечнозеленое дерево ассоциировалось с зимой, а звезда на верхушке - с кремлевскими звездами.
Ни младенец Христос, ни святой Николай на советском празднике появиться, конечно, не могли. Поэтому был создан образ Деда Мороза: за основу взяли Санта-Клауса, придали ему некоторые черты Морозко из русской сказки, а в качестве свиты дали ему внучку Снегурочку из одноименной оперы Римского-Корсакова. Но новогоднее настроение - предвкушение добрых чудес - заимствовано у Рождества. Известный поэт, священник Сергий Круглов, написал об этом так:
...В пропятой России, ты, Чудотворче,
На пару с Шефом своим, Искуснохитрецом Богом,
Новое явил чудо:
Изловив злого рецидивиста,
Языческого хтонического брадатого людоеда Мраза,
Вы его распотрошили, перевербовали,
И под его личиной
Ты стал действовать снова,
И засияли по всей Руси твои елки,
И заплясали плюшевые зайцы,
Запахло смирной, хвоёй и райским мандарином,
Забили малиновым благовестом куранты,
Засияли восьмерично лазурным рубиновые пентакли,
И зарычали пугливо, поджали хвост чёрные маруси,
И в злых напевах ведьмы-пересылки
Переломился, дал петуха голос,
И затеплились в воинствующей атеистической сугробовой тьме окна
Сказочных избушек! И велия милость,
Сострадание, смирение, дружба, честность, жертвенность, радость,
Вера, любовь и надежда
Вошли к детдомовским коммунным сиротам
Преддверием Рождества.