Как рассказывает "Московский комсомолец", Андрей относится к так называемым высоким аутистам - с высоким интеллектом. Он обаятельный, с тихим юмором, прекрасный музыкант.
Андрей получил диагноз "ранний детский аутизм" в 4 года. Тем не менее он закончил 8 классов, потом работал с лошадьми в реабилитационном центре для детей-инвалидов.
Беды Андрея начались после смерти матери. В их трехкомнатной квартире стала хозяйничать двоюродная тетя, которая, на его беду, работала в психиатрической больнице. И можете считать это совпадением, но уже через пять лет парень переехал в психоневрологический интернат по соседству с ее местом работы. Одновременно его лишили дееспособности, и с тех пор он перестал быть человеком с волей и желаниями, а получил наименование "проживающий".
В интернате, окруженном забором, его как-то пришла навестить девушка, которая помнила Андрея по реабилитационному центру, где он работал. Они понравились друг другу, у них завязался роман. Надя Пелепец решила вернуть Андрею дееспособность через суд и вытащить из интерната.
Амбулаторная экспертиза состоялась в ноябре. Эксперты забрали Андрея в Центр социальной и судебной психиатрии имени Сербского, где изучали его около часа. И в заключении написали: "Не можем ответить на вопрос суда, "является ли Дружинин дееспособным". Необходима стационарная экспертиза".
Вернулся он после экспертизы в интернат в жутком состоянии: "Там все были в шоке, когда его увидели. Потому что уезжал Андрей собранный и вменяемый, а вернули его никаким. Он был в уме, но - я не знаю, что они там с ним делали, - он до сих пор категорически отказывается об этом говорить", рассказывает Надя.
Все, что Андрей мог сказать после 12-дневного пребывания за решетками и замками Центра Сербского, было: "Я не годен. Я не способен, я сдал, я не справился". Типа брось, командир, не тащи. "Действительно, я ненормальный, недееспособный, правда!" Что там случилось, выяснить так и не удалось. Может быть, виноваты врачи. Может, случилась какая-то бытовая ситуация с соседями по палате, а врачи ее проворонили.
Надя две недели приходила в интернат каждый день. Она забыла про работу, на нее обиделся работодатель. Она кормила его с ложки, гуляла, показывала кино. Он сам ничего не хотел.
"Андрей говорил, что он больше не хочет судиться, потому что очень боится попасть туда опять. - рассказывает Надя МК. - Но в суд пошли документы из Сербского: "Мы не можем ответить на вопрос суда, потому что у человека случилось обострение. Рекомендуем лечение в психиатрическом стационаре и потом - повторное прохождение экспертизы". Интернат радостно сказал: "Давайте полечим!" и отвез его в Алексеевскую. Хочу напомнить, что у нас госпитализируют в психиатрическую больницу только по решению суда. Но его ни разу не клали в психушку по решению суда! Всегда - по воле ПНИ, своего опекуна..."
"Просим стационарную"
Но Андрей не возражал. Это был девятый месяц его судебной эпопеи. Сил стоять прямо больше не было. Слушания возобновились в июне 2013 года.
На одном из последних заседаний должны были решить, что делать дальше. Жить или не жить Андрею в интернате, должна решить экспертиза. Но проводить ее стационарно в Сербского больше нельзя, это понятно, сами же его срочно оттуда вывезли.
Адвокат Андрея Мария Рижская сказала: "У Андрея - аутизм. Очевидно, что помещение за решетку стало для него пыткой, с ним так нельзя. Специалисты предупреждали, что может быть шок. Давайте проводить амбулаторно".
Встал Андрей и сказал, что не надо его больше класть в Сербского. Пожалуйста, проведите амбулаторно. Однако, шокировав всех, представительница соцзащиты и юрист ПНИ Видюлин хладнокровно заявили: "Просим стационарную". И судья согласилась.
Таким образом, сейчас Андрей находится в психиатрической больнице имени Ганнушкина. Снова принудительное лечение. Снова невозможность видеться с единственным близким человеком. Андрея как будто испытывают на прочность, пишет МК.