На фоне вала цифр, которыми ежедневно потчуют россиян разные ведомства и аналитические центры, прогноз Минэкономразвития по безработице был почти никем не замечен. А напрасно: ведь за сухим и малопонятным для непосвященных прогнозом стоят вполне реальные судьбы миллионов людей, которые уже лишились или лишатся в ближайшее время работы, и, весьма вероятно, средств к существованию. Так что озвученная МЭР цифра, право же, стоит того, чтобы остановиться на ней поподробнее.
Экономически активного населения в России насчитывается около 76 млн человек. Нетрудно подсчитать, что если вышеназванный прогноз сбудется, то количество безработных в России к концу года составит порядка 5,6 млн человек. Сейчас официально зарегистрированных в органах занятости безработных в России чуть больше 1,5 млн.
Конечно, "легализуют" свое положение далеко не все потерявшие работу. На помощь приходит признанная в мире методика Международной организации труда, призванная сравнительно точно рассчитывать количесвтво потерявших работу. Согласно этой методике, в России на начало нынешнего года насчитывается 5 млн безработных. На середину прошлого года – то есть на момент до начала кризиса – их было порядка 4,5 млн. Таким образом, по расчету, кризис к концу нынешнего года должен "высвободить" дополнительно чуть более миллиона человек.
С одной стороны – это целая армия: большой город можно заселить. С другой – в масштабах страны все выглядит не так уж и страшно. В крупных европейских странах безработица уже зашкаливает за 10%. А эксперты любят ссылаться на опыт Испании двадцатилетней давности: уровень безработицы там составлял 18-20%, но никакой катастрофы не случилось.
Однако, в нынешней российской действительности есть обстоятельства, которые не позволяют столь уж спокойно взирать на рост безработицы.
Во-первых, в нашей стране она распространяется крайне неравномерно. Первыми и главными ее жертвами уже стали и еще станут жители моногородов – живущих по сути дела вокруг одного градообразующего предприятия. Проблемы на этом предприятии (что уже наблюдается на ряде металлургических и машиностроительных заводов, столкнувшихся с трудностями сбыта) автоматически означает проблемы едва ли не у всех жителей этого города, для которых иных альтернатив нахождения работы попросту нет.
Во-вторых, сегодняшним безработным во многом сложнее, чем тем, кто сталкивался с аналогичными проблемами в начале 90-х, на заре становления рыночной экономики. Тогда существовал вариант ухода в собственный бизнес, кроме того появлялись новые профессии – типа менеджеров и брокеров – которые осваивались инженерами и иными работниками умственного труда. Сейчас в малом бизнесе особых ниш для массоваго притока людей уже не осталось (даже если оставить в стороне его забюрократизированность и коррумпированность). А сделать из инженера менеджера, как известно, гораздо проще, чем из менеджера – инженера (что требует сегодняшний день).
В-третьих, сравнивать российские цифры по безработице с западными – не всегда корректно. Дело в том, что на Западе человек, потерявший работу, стремится узаконоить свое положение безработного, чтобы претендовать на нехилые социальные пособия. У нас – наоборот: человек всячески цепляется за рабочее место, даже если ему месяцами не плаят зарплату или платят ее в урезанном виде. Кстати, сейчас это происходит повсеместно: на многих предприятиях людей переводят на сокращенную рабочую неделю, отправляют в административные отпуса и прочее.
В-четвертых, в России, по мнению специалистов, весьма слабая служба занятости, которая с некторых пор передана «на откуп» региональным властям. Тем самым, в нашей стране попросту отсутствует мобильность рабочей силы: люди элементарно не имеют информации о рабочих местах в иных регионах страны, и сталкиваются с большими трудностями (переезд, жилье, прописка и прочее), пытаясь эти проблемы решить.
Из всего этого следует тот факт, что при дальнейшем развитии кризиса, истинная безработица конечно же окажется выше той, что пророчит Минэкономразвития. Можно прогнозировать, что реальное число безработных вырастет к концу года вдвое против нынешнего уровня, достигнув 10 млн человек - что будет составлять уже свыше 13% от экономически активного населения. Насколько это окажется критичным для экономики – сказать трудно, поскольку соответствующего опыта в России нет. Но то, что ситуация сложится и уже складывается драматично для этих 10 миллионов и членов их семей – сомнения не вызывает.
Ну а для властей, помимо всего прочего, подобное развитие событий чревато социальными, а то и политическими взрывами. И пока не похоже, чтобы власти были готовы подобную ситуацию на рынке труда как-то купировать. Не считать же всерьез подобной мерой повышение пособия по безработице до 4900 рублей!?