Выступая на Российском пенсионном форуме в Москве в эту среду, Владимир Путин в юбилейный раз посетовал на то, что пенсионная реформа, стартовавшая в стране в 2004 году, мягко говоря, продвигается не так, как на то рассчитывали в правительстве. Назвав пенсионное реформирование чрезвычайно сложной задачей, при этом выразив уверенность, что для ее решения государство "сможет прыгнуть выше головы", российский премьер обозначил и главное препятствие на этом пути – высокую инфляцию.
То, что инфляция, которая до недавнего времени исчислялась в России неприличными двузначными числами, рассматривается экономическими властями как одно из главных зол экономики, искоренить которое необходимо как можно скорее, не новость.
Именно на это все последние годы были направлены главные усилия ЦБ, до последнего последовательно ограничивавшего предложение денег в экономике, в том числе за счет повышения процентных ставок в самый разгар кризиса, вопреки общемировому тренду. Несмотря на то, что подобные методы борьбы многим казались (и кажутся) не самыми удачными и даже вредными, определенных успехов в решении проблемы добиться все же удалось.
По данным Росстата, в январе-октябре 2009 года инфляция в России составила 8,1% и в годовом исчислении, скорее всего, впервые опустится ниже 10%, хотя, очевидно, что в значительной мере это – следствие глобальной рецессии – падения цен на товары в условиях резко обвалившегося спроса.
Но даже, если нынешнее снижение цен в ближайшее время сможет перерасти в долгосрочную устойчивую тенденцию – надежду на это на днях высказал первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев – это едва ли само по себе приведет к массовому притоку денег граждан в долгосрочные накопительные финансовые инструменты.
Во всяком случае, статистика и опросы общественного мнения позволяют сделать более-менее достоверный вывод, что нынешний (и даже более высокий) уровень инфляции вовсе не главный (и точно не единственный) фактор, сдерживающий развитие этих рынков. Не менее серьезным ограничителем является в целом недоверие значительной части экономически активной части населения к государству и экономике страны, не имеющей длительной истории бескризисного развития. И, в частности, недоверие к пенсионным фондам, страховым и управляющим компаниям, из которых немногие могут предъявить историю долгой и успешной работы (хотя бы в силу собственной молодости) и подтвердить прочность своего финансового положения (сегодня это особенно актуально), равно как и общее незнание "предмета".
В частности, об этом говорят результаты сентябрьского опроса на портале SuperJob.ru. Так, 41% его участников, представляющих экономически активную часть населения, выразили полное недоверие независимым пенсионным фондам (НПФ) и частным УК, охарактеризовав их как ненадежные и даже воровские организации. А 35% респондентов признались, что вообще не понимают, зачем им нужно переводить из государственных фондов в НПФ. В итоге, сегодня около 40 млн россиян по-прежнему относятся к категории "молчунов", доверяющих управление своими пенсионными накоплениями ВЭБу, в распоряжении которого на начало этого года находилось около 90% средств накопительной части пенсий (порядка 330 млрд руб. против 35,6 млрд руб. у двух сотен НПФ).
Хотя последние по доходности инвестиций (точнее, по убыточности) проиграли госкорпорации лишь однажды – в конце прошлого года, но быстро отыгрывались в этом (в среднем 30% доходности против 7% у ВЭБа по итогам первого полугодия). Примерно те же проблемы испытывают игроки рынка накопительного страхования жизни (СЖ), которому (в его классическом виде) в России меньше лет отроду, чем средний срок действия полиса, которые они продают. Не случайно, по данным компании "РГС-Жизнь", сегодня в России накопительные договоры СЖ имеют всего около 500 тысяч человек, или 0,9% населения.
В то же время, на протяжении последних 4-5 лет данный рынок развивался стремительно. В первую очередь – за счет роста численности среднего класса, наконец осознавшего, что его жизнь кое-что стоит. И, даже, несмотря с начала года этот рынок просел примерно на 20%, случилось это за счет резкого сокращения объемов банковского и корпоративного СЖ, в то время как розничное страхование жизни (то есть, добровольное, осознанное решение граждан купить накопительный полис), не только не упало, но даже выросло. Причем, отмечают в "РГС-Жизнь", динамика этого сегмента напрямую зависит от доступности предложения услуги (числа агентов и точек продаж) и уверенно прогнозируют дальнейший его рост – до 20% в год в ближайшие три года, также за счет расширения среднего класса и розничной сети.
Собственно, из всех этих выкладок можно сделать вывод о том, что спрос (явный и потенциальный) на накопительные долгосрочные продукты есть. А дальнейшие перспективы рынков в первую очередь будут зависеть от способности государства поддерживать долгосрочную макроэкономическую стабильность, проводить понятную, предсказуемую экономическую политику, добиваясь роста уровня жизни своих граждан.
И в этом смысле дальнейшее снижение инфляции, очевидно, является важным фактором. Но не менее важно, чтобы государство помогло обеспечить устойчивое положение участникам данного сектора финансового рынка – НПФ и страховым компаниям – очищая его от слабых и ненадежных игроков, и, при необходимости, поддерживая остальных, как оно это делает в с банками. Параллельно стимулируя граждан активнее участвовать в накопительных программах (от налоговых послаблений до программ софинансирования, также доказавших свою успешность) и активно рекламируя эту услугу, убеждая молодых людей начать обеспечивать свою сытую старость уже сегодня.
Только в этом случае многочисленные проблемы российской пенсионной системы начнут решаться. А с ними – и проблема нехватки в экономике длинных денег.