"Гаага" давно стала мемом и символом собственного бессилия - как в 1930-х Лига Наций. "Гаага" - это разновидность оппозиционной религии, обещающей посмертную справедливость в обмен на прижизненный конформизм - хорошо жить, зная с 4 класса школы, что "есть и Божий суд, наперсники разврата!".
Но в обществе постмодерна, в отсутствии морали, институтов, собственно линейного времени, не существует никакого "потом" и отложенного воздаяния, все растворяется в непрекращающемся "сейчас", в медийном белом шуме, и тотчас перекрывается свежей новостной повесткой.
Сейчас появятся совершенно предсказуемые версии этого убийства, досконально просчитанные заказчиками, отольются в канонические формы и постепенно затрутся, затеряются: кто теперь помнит версии убийства Политковской, Шеремета, Щекочихина или, страшно сказать, Холодова - все оседает в придонный ил нашей гибридной современности, и мутная река течет дальше.
Режим продержится еще не один год, а может и не одно десятилетие, будет загнивать, проедать ресурсы, медленно разлагаться, отравляя своим ядом все вокруг, придут новые люди, призовут начать с чистого листа, и прошлое останется лишь уделом несгибаемых правозащитников и рыцарей памяти, городских сумасшедших, пишущих и выступающих друг для друга и в установленные дни приносящих цветы на места преступлений.
Я это не к тому, что не надо протестовать, митинговать и расследовать. Все это надо делать по моральной логике долженствования, лютеровскому "Ich kann nicht anders" - просто не надо этого пафосного futurum improbabili "мы вспомним все": никакого "потом" не будет, ни для Политковской, ни для Немцова, ни теперь для Аркадия Бабченко".
Вечером 30 мая стало известно, что Аркадий Бабченко жив, а его убийство было инсценировано для поимки киллера, который, по версии Службы безопасности Украины, получил заказ от российских спецслужб.