"Во-первых, молодежь весьма живо откликнулась на призывы Алексея Навального: приняла участие в организуемых им акциях протеста и составила основу групп его поддержки. Во-вторых, все чаще сообщается об актах подросткового насилия, в том числе в школах. Трагедии в Ивантеевке, Перми и Бурятии - только надводная, видимая часть этого криминального айсберга. Если первое касается политики, а второе криминала, то третье - вполне, казалось бы, безобидное явление, которое можно отнести и к сфере искусства, и к сфере частной жизни. Речь идет о клипе, на котором ульяновские курсанты танцуют в нижнем белье, пародируя известную композицию Satisfaction, которая, в свою очередь, была сделана как пародия на эксплуатацию сексуальных образов в рекламе. То есть это пародия на пародию.
Эти три столь сильно различающихся по своей природе и направленности явления объединяет общественный резонанс, негативный отклик со стороны власти, а также то, что все эти три явления представляют разные формы реакции на мертвечину взрослого российского общества".
"Над Россией исчезло небо. Вместо него над головой 140 миллионов россиян вот уже почти два десятилетия нависла грязно-серая бетонная конструкция, сооруженная из имперского хвастовства, омерзительно пошлой поповщины и не менее пошлого тусовочного гламура. Это и есть наш российский мир "отцов", его культура. Взрослые смирились и не поднимают головы. Среди молодежи много тех, кто мириться не хочет. Навальный - единственный политик, кто громко предлагает альтернативу на том языке, который молодежь слышит. Поэтому за ним идут, хотя дорожной карты у него нет, а направление, в котором он предлагает двигаться, нередко заканчивается тупиками в виде автозаков и исключений из вузов.
Если Навальный предлагает молодежи альтернативу в плане политики, то ульяновские курсанты своим тверком в трусах и портупеях создали альтернативу стиля, по сути в форме танца заявив о своих стилистических расхождениях с путинской властью, как это полвека назад в иной форме сделал писатель Андрей Синявский по отношению к власти советской".
"Если в случае с последователями Навального и с ульяновскими курсантами, у которых оказалось тоже множество последователей, устроивших флешмоб в социальных сетях, "отцы" думают, что знают, как бороться, и, привычно кряхтя, расстегивают ремень, то в отношении массового молодежного насилия внятного ответа нет. То, что "ремень" не поможет ни против Навального, ни против иронических танцев, это понятно, но "отцы" об этом не знают. А вот что делать с молодежным насилием, толком не знает никто".
"Путин и другие представители культуры "отцов" могут сколько угодно врать себе и окружающим, что фундаментом культуры в России является православие. В глубине души они прекрасно знают, что реальной нормативной базой российского общества была, есть и, вполне вероятно, будет криминальная субкультура. Но не те т. н. воровские "понятия", которые уже и в самой криминальной среде мало кто соблюдает, а тупая и довольно бессмысленная атмосфера тотального насилия. В десятках российских городов и поселков люди, прошедшие тюрьму, составляют больше половины населения. Это просто статистика. Десятилетиями здесь воспроизводится образ жизни: "пили - били - посадили - вышли - детей родили". И так по кругу.
Вот это и есть главная опора путинского режима, непоколебимый фундамент империи "русского мира", столп, на котором держится грязно-серое бетонное небо над Россией. И в этом культе насилия доминирующая сегодня "культура государственных отцов" и молодежная "субкультура насилия" вполне себе смыкаются. Идей, как разомкнуть эту смычку, как-то не видно.
В этом и есть главная проблема возможного воспроизводства путинского режима после Путина. Она, эта проблема, в том, что школьники с ножами и топорами для власти такие же социально близкие, как в ГУЛАГе были социально близкими урки для вертухаев. Сторонники Навального и ульяновских курсантов (а это пересекающиеся множества) для "отеческой" власти - непримиримые враги: враги их политики, их стиля, их образа жизни и мыслей.
Дети всегда побеждают отцов. Просто потому, что за ними остается последнее слово. В нашем случае главный вопрос в том, какие именно дети станут победителями".