"Они хотят передать этот образ жизни своим детям - давайте, девочки. И эту грязную работу по обеспечению стабильности, как и работу уборщиц, санитарок, делают только женщины.
Чем дальше, тем больше меня изумляет вопрос, в чем здесь может быть мотивация? Зачем людям идти на это? Почему нельзя отказаться? Как они адаптируются к этой системе? Как рекрутируются пергидрольные прокурорши с тенями на веках под цвет своих мундиров, которые требуют "двушечку" для отчетности? И снова - давайте, девочки. Но это какой-то сюжет не для меня, но для Ханны Арендт.
Русский народ - когда я об этом говорю, я имею в виду не то, что мне "не повезло с народом", дорогие сограждане, а то, что мы все его часть, это не критика, но самокритика, - так вот, русский народ похож на вора-таможенника, которого грабит начальство и который старается сам, где может, урвать себе кусок, чтобы быть как люди.
По ночам ему снится, что он Верещагин, который не ушел с баркаса. И он плачет от жалости к себе, от ощущения своего простого величия, вечной правоты".