"Все было как на Майдане: лозунги, полиция, активисты, кричалки в мегафон, много издевательских плакатов. При этом, было ощущение рутины: люди вышли как на работу.
Разница с Майданом была как между первой утренней пробежкой и тысячной. Первый раз ты волнуешься, у тебя масса эмоций. С одной стороны, "как же круто, что я наконец-то бегу!", с другой, "а что если завтра я брошу?" В тысячный раз эмоций гораздо меньше: бежишь на автомате, уверенно, видя результаты.
Украинским чиновникам тяжело идти в Европейский Союз. Навыки "русской жизни" не пускают их. Им нужна помощь в виде граждан нa баррикадах. Как показывает практика, европейские ценности становятся ближе сердцу чиновника, когда у него под окнами горят покрышки, и толпа граждан обещает, употребляя мат, вручную привить ему протестантскую трудовую этику.
Майдан был первой пробежкой. Очень эмоциональной, очень романтичной. На смену романтике должна была прийти рутина. Если бы не война, было бы так: после сбора урожая вся сельская Украина, взяв припасы, едет в Киев на Крещатик, чтобы помочь своим чиновникам принять европейские ценности. Вечерами к ним присоединяются горожане ("великая смычка селянина и клерка"). Летом перерыв - у селян посевная, у горожан отпуска, но с сентября снова евроинтеграция.
Со временем функции Майдана должны были отойти Парламенту, но это уже на тысячную пробежку, когда механизм заработает сам".