"Когда 32-летнего ученого Андрея Сахарова избрали осенью 1953 г. действительным членом АН СССР, академики получили от корифеев отечественной физики Игоря Курчатова, Юлия Харитона и Якова Зельдовича весьма странную характеристику молодого кандидата, которого к тому же мало кто видел, поскольку тот сидел взаперти на некоем таинственном Объекте.
В ней отмечалось, что Сахаров достиг крупнейших результатов в важнейшей области физики, выдвинув предложение, наметившее совершенно новые пути решения важнейшей проблемы, значение которой сразу было признано специалистами, а также начал разработку двух новых предложенных им направлений, разрабатываемых в настоящее время большим коллективом ученых и инженеров. Вывод гласил: "На протяжении последних лет и в ближайшем будущем идеи А.Д. Сахарова определяют пути важнейшей части советской физики". Словом, область важнейшая, проблемы важнейшие, результаты важнейшие и человек важнейший. Как хочешь, так и понимай. Как понял, так и голосуй. А, впрочем, голосуй - не голосуй, все равно получишь соответствующее решение партии и правительства. Фактически вне зависимости от мнения научного ареопага Сахаров уже был назначен академиком теми, кому было виднее.
Телефонный поцелуй
Одним из тех, кому было виднее, являлся глава советского правительства Георгий Маленков. Как только Сахаров в результате своей важнейшей работы достиг крупнейшего результата, Маленков передал ему свой телефонный поцелуй. Если принять во внимание, что до этого Георгий Максимилианович лобызал практически только лишь задницу недавно скончавшегося вождя, внезапное проявление "нежности" станет выглядеть особо значительным. Впрочем, таинственность избрания и целования была тогда лишь кажущейся, поскольку советские газеты уже написали об успешном проведении испытаний водородной бомбы. Важнейшие секреты, связанные с именем Сахарова, оказывались, таким образом, секретами Полишинеля. И хотя истинное представление из кандидата в академики, направленное в 1953 г. зампреду правительства, рассекретили лишь к 1995 г., научный ареопаг понимал, что имеет дело с отцом самого страшного из всех имеющихся на планете видов оружия.
Восторги партийного руководства не знали границ. Если, разработав атомную бомбу, мы всего лишь догнали американцев, то с изобретением водородной - ускакали вперед, причем совершенно внезапно для мирового империализма. Кандидат физмат наук Сахаров стал самым молодым академиком страны даже раньше, чем ВАК успел утвердить его докторскую, защищенную кстати, в экстренном порядке всего лишь на основе представленного диссертантом реферата. А о такой "формальности", как пребывание в ранге членкора АН СССР (обязательном для всех остальных корифеев), в данном случае вообще не шла речь. Завершилась же эпопея с чествованием изобретателя водородной бомбы последовательным награждением его тремя звездами Героя соцтруда (в 1954, 1956 и 1962 гг.), а также присуждением Ленинской и Сталинской премий.
Суть важнейшего предложения, сделанного Сахаровым при решении важнейшей проблемы, состояла (если опустить физические тонкости) в изменении конструкции будущей бомбы. До него ученые долго экспериментировали с "трубой", полагая, что если в одном ее конце разместить запал, то термоядерная реакция распространится дальше - "сама пойдет, подернет, подернет да ухнет". Казалось, что чем длиннее труба, тем больше ухнет. Однако, так и не ухнуло. Сахаров же предложил вместо трубы - шар. А точнее - "слойку", в центре которой расположена атомная бомба, а вокруг слоями - все остальное, что необходимо для получения взрыва должной мощности. И тогда действительно ухнуло. А как только СССР освоил ракетную технику, запустив в космос собачек с последовавшем за ними Юрием Гагариным, стало ясно, что страна имеет современную систему вооружений, не уступающую американской. Белка, Стрелка, Лайка и "Слойка" стали крупнейшими достижениями за всю историю советской науки.
Свободный человек в несвободной стране
Если ведущим ученым Сахаров стал в 50-е гг., то общественная деятельность, благодаря которой он стал известен всему человечеству и благодаря которой получил Нобелевскую премию мира, началась в 60-е.
До поры до времени академик, как и большинство его коллег (за исключением разве что Льва Ландау и еще одного-двух крупных физиков), был вполне лояльно настроен по отношению к социализму. В какой-то мере это определялось атмосферой эпохи, в какой-то - тем, что наука не оставляла времени на всякие там "побочные" размышления. Относительное свободомыслие, наступившее после ХХ съезда, стало менять положение дел. У каждого шестидесятника был, наверное, свой путь к новому мышлению. У отца водородной бомбы этот путь был связан с осознанием необходимости борьбы против отравляющих атмосферу ядерных испытаний.
Интроверт Сахаров, с детства углубленный в себя, эгоцентричный и болезненно неконтактный, начал, по сути, свой выход в большой мир, когда ему уже перевалило за 40. Опасный характер изобретения пробудил в нем чувство ответственности за человечество, а связанный с этим интерес к социальным проблемам привел постепенно Сахарова к борьбе за права человека. Впрочем, эта простенькая схема вряд ли по-настоящему раскрывает суть сахаровской эволюции. Физиков у нас было много, борцов за мир тоже хватало, но Сахаров получился один, неповторимый. Имелся, видно, в нем какой-то особый стержень, не характерный ни для кого другого.
Возможно, специфика Сахарова связана с тем, что он, с одной стороны, постоянно вращался в кругу настоящих русских интеллигентов, имеющих особые представления о порядочности, а с другой - избежал тех "уроков социализма", которые так рано ломают молодых людей. Домашнее обучение до седьмого класса, Московский университет, Физический институт АН (ФИАН) и, наконец, 18 лет работы в Арзамасе-16, прозванных острословами Лос-Арзамас по аналогии с Лос-Аламосом - местом обитания американских ядерщиков. Все это способствовало сохранению индивидуальности и внутренней свободы. Слишком долго его не ломали, а когда надумали сломать, было поздно.
В 1970 г. он пишет письмо руководителям партии и правительства, где настаивает на том, что для развития экономики стране нужна демократизация. А на будущий год появляется еще и памятная записка Брежневу, в которой вопросы гласности, отказа от политических репрессий и свободы выезда из СССР разрабатываются более подробно. Одновременно с формированием "теории" разворачивается и практическая борьба против преследований советских диссидентов. Даже в своей Нобелевской лекции он не упускает возможность привести длинный перечень людей, преследуемых режимом, - пусть о них знают все.
Сначала его отстранили от секретной работы и отправили в Москву в ФИАН. Сахаров лишь обрадовался, поскольку смог вернуться от изобретательства к большой науке. Но когда в 1979 г. он выступил против ввода советских войск в Афганистан, мятежный академик был выслан в Горький, где оказался оторван от науки, от друзей и коллег, а самое главное - от зарубежных корреспондентов, способных разносить вести о его деятельности по миру.
Пощечина
Летом 1983 г. в горьковской квартире Сахарова внезапно произошла стычка. Академик подрался с профессором. Точнее, драки, как таковой, не было. Автор книги "ЦРУ против СССР" Николай Яковлев получил от хозяина пощечину и вынужден был удалиться.
Суть их разногласий можно обнаружить в самой книге. Помимо десятков страниц, посвященных тому, как ЦРУ "использует" в своих подрывных целях советских диссидентов, есть особо красочные места, связанные с отношениями Сахарова и его второй жены - Елены Боннэр. Академик подается неким простаком, которого сбили с пути истинного сионисты. Причем "сбили" в самом прямом смысле этого слова, поскольку, по данным советского профессора Николая Яковлева, "Боннэр в качестве методы убеждения супруга поступить так-то взяла в обычай бить его, чем попало". Кроме того, она вышвырнула родных детей Сахарова из дома и ввела туда свое собственное "отродье". В конечном счете, один представитель этого "отродья" - лоботряс и недоучка, выбравшись на Запад, "пустил на распыл Нобелевскую премию и гонорары Сахарова".
За это профессор и схлопотал по физиономии. А в его битом лице схлопотала вся советская система и весь советский народ. Собственно говоря, народец этот травил Андрея Дмитриевича почище даже, чем власть, - поджидали у ворот, оскорбляли на улице, заполняли газеты гадостными письмами. Но Сахаров выдержал.
Как ни покажется сие странным, человек этот был не чужд религиозного чувства. Он полагал, что у Вселенной и человеческой жизни имеется какое-то осмысляющее их начало. Какое? На данный вопрос, судя по всему, Сахаров ответить не мог. Сей уникальный ум, способный разглядеть множество тонких природных связей, порой отступал перед сложностью Жизни и Вселенной. А, отступив, приходил к выводу, что из-за всей этой сложности единственно надежными, являются для нас лишь моральные критерии.
Нам не дано знать, кто мы такие и зачем живем на планете. Нам не дано понять, как отзовется наше слово и во что выльются суетные дела. Нам не дано увидеть скрытое за доступным глазу горизонтом. Но Бог дал нам способность слышать свой внутренний голос и поступать согласно с ним. Даже если поступки эти кажутся странными и бессмысленными.
На уровень судьбы
Подводя итоги своей жизни, он как-то заметил: "Судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы". Так считал Сахаров. Мы же обычно полагаем, будто злая судьба гнетет нас - великих. Может, поэтому Сахарова из нас не выходит?"