"Я бы не сказал, что я особый гуманист и человеколюб, то есть я, конечно, люблю людей, но точно не больше, чем их любят в среднем по популяции. Я не принадлежу к породе хирургов, в принципе приверженных ручной работе: в детстве я не играл в конструкторы, не мастерил механизмы и недолюбливал уроки труда; и ныне моя "рукастость" заканчивается за пределами операционной - я понятия не имею, как, к примеру, починить электрощиток или спаять провод, где в моем автомобиле какой-нибудь ремень ГРМ и есть ли он там вообще.
В нейрохирургию меня привел исключительно пафос профессии, и именно благодаря нему я не променял медицинский институт на филологический факультет МГУ, куда тоже поступил, не построил профессиональной музыкальной карьеры и не ушел в парамедицинский бизнес. Я считаю, что мне очень повезло с крутой профессией, и оттого я ни единой минуты не пожалел о своем выборе.
Я думаю, хирургия по своей внутренней напряженности и драматургии уступает разве что театру или симфонической музыке. Милан Кундера где-то писал, что хирургия – это неоконченное убийство; действительно, человек исторически чаще брал в руки нож, чтобы убивать, а не спасать. Но я все же представляю себе хирургическую операцию как сражение; это ярче видно во время больших и рискованных вмешательств (их иногда иронически называют "Сталинградская битва"), но это справедливо и для малоинвазивной хирургии. Если тебе приходится быть полководцем в этом сражении – это исключительно крутое ощущение.
Часто говорят, что хирургия – это командная работа. Если работа бригады слаженная, на время операции ты сам, второй хирург, анестезиолог, операционные сестры, анестезистки – все вы превращаетесь в один целостный механизм, многорукого профессионала, маленькую боеспособную армию. Но и это еще не все. Когда ты смотришь в операционный микроскоп, к твоей армии присоединяются Левенгук, который в лохматом 17-м веке придумал первые системы увеличительных стекол на штативах, все те, кто апгрейдили научную микроскопию, все те, кто создал хирургическую микроскопию и описывал на трупе микрохирургическую анатомию, просиживая сутки в моргах; инженеры, придумавшие сверхчувствительные ручки и эргономичные кнопки, физики, разработавшие лампы особой яркости, айтишники, обеспечившие все это программным обеспечением.
Хирургия – это зона персональной ответственности, но не только персональной. Когда ты берешь скальпель, в действительности за твоей спиной стоят сотни тысяч причастных человек, твои учителя, учителя твоих учителей, счастливцы, пережившие первые нейрохирургические операции и несчастные, павшие их жертвами, фармакологи, биохимики, физиологи, генетики, экспериментаторы и книжные черви. Все эти люди, знаменитые и безвестные, живые и мертвые, являются твоей армией. Эта мысль часто утешает меня, когда я вижу в операционной ране нечто неутешительное.
Есть расхожее выражение "врачи боролись за его жизнь, но болезнь оказалась сильнее". Оно не совсем точное. Дело в том, что болезнь всегда, в ста процентах случаев сильнее, и противник, бой с которым ты принимаешь, заведомо лучше оснащен.
Твой арсенал в борьбе с опухолью велик – но на стороне опухоли базовые биологические законы, поломки апоптоза, самые глубинные механизмы старения и смерти. Банальные грыжи диска, стенозы, деформации позвоночника в действительности имеют в виде союзников не только дегенерацию как универсальный физиологический каскад, но и саму эволюцию человека, обеспечившую нас сначала прямохождением, а потом продолжительной жизнью и многочисленными механизмами, позволяющими больше сидеть, чем ходить. Даже в случае травмы, когда анатомия и физиология нарушились остро, а не хронически, твой противник имеет заведомое преимущество – ведь тебе предстоит бороться с тем, что уже свершилось и необратимо до конца; на твоей стороне современные технологии, но на противоположной стороне сам Случай.
Таким образом, твоя армия очень мощна и современна, однако твой противник представлен инопланетянами, которые владеют лазерными пушками и умеют перемещаться во времени.
Именно готовность принять неравный бой лежит в основе пафоса хирургической работы. И это – очень круто".