"Как будто кто-то когда-то говорил: приходите несовершеннолетние на несогласованную акцию. Понятно, что применять такую статью можно будет только откровенно противоправным способом, посредством объективного вменения - раз пришли несовершеннолетние, значит, всякий объявленный организатором (а по нынешним временам это любой написавший про мероприятие в интернете), значит, их вовлек. И это не говоря про очевидную незаконность самой практики несогласования публичных акций и наказания их участников.
То долю иностранцев в новостных агрегаторах ограничить 20%. А то при 30% уже начинают недостаточно патриотичные новости отбирать, а при 40% и вовсе про Навального новости ставят в топ.
То штрафы и аресты за "Распространение ... заведомо недостоверной общественно значимой информации, распространяемой под видом достоверных сообщений, которая создает угрозу жизни и (или) здоровью граждан, массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности, прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, наступления иных тяжких последствий" и "Распространение информации , предназначенной для неограниченного круга лиц, выражающей в неприличной форме явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам Российской Федерации, Конституции Российской Федерации и органам, осуществляющим государственную власть в Российской Федерации".
Опять же, даже не говоря о том, что это не собачье дело государства лезть в регулирование высказываний, прямо не призывающих к преступным действиям, как можно заранее знать, какая информация общественно значимая, кто определит заведомость (да и ложность) это информации, наличие или отсутствие угрозы последствий? "Путин оккупировал Крым и развязал войну в Донбассе" - это заведомо ложная информация или нет, например, создает она угрозу общественной безопасности, как ее понимает российский суд? Неприличная форма это только нецензурная или всякая ругательная?
"Козлом", например, Путина назвать прилично или нет? Какое неуважение явное, а какое не очень? Понятно, что никто не может заранее знать, нарушает он закон или нет, если только он вовсе не отказывается от критических высказываний о российской власти, а решать эти вопросы применительно к конкретным высказываниям предполагается в рамках производства по делам об административных нарушениях, т.е. фактически несостязательной упрощенной процедуры.
Понятно, что мы уже привыкли ко всему этому бреду, к сожалению, и теперь он еще как-то привлекает внимание, когда особенно концентрируется во времени, как сейчас.
Ясное дело, что, реагируя на новый поток запретительного законодательного бреда, одни станут в очередной раз восклицать, что "пора валить", другие - проклинать россиян за то, что они все это сносят, третьи - выискивать в происходящем новые признаки агонии режима.
И если первые две реакции малосодержательны, то вопрос о том насколько в очередных попытках законодательно построить Туркмению без всех остальных нереализуемых туркменских реалий или СССР - без советских проявляется нарастание внутреннего напряжения и бредовости системы, насколько эти попытки усиливают внутрисистемные противоречия и конфликты, представляет интерес и требует серьезного анализа".