"Мы видим родственников его жертв, которые убиты горем, мы видим едва сдерживающего слезы прокурора, зачитывающего имена погибших, которые стараются приглушить, чтобы не причинять родным еще больших страданий. Но мы видим и совершенно довольного собой убийцу, который вскидывает руку в полуфашистском приветствии. Мы можем почитать его, так называемый, манифест, и вообще мы уже достаточно знаем о его взглядах и видим, что у Брейвика набирается достаточно сторонников. Которые как бы сожалеют, конечно, что он убил 77 человек, но ведь парень же дело говорит! Мультикультурность — это беда, мусульманское нашествие — вот оно! Вам не кажется, что здесь что-то не так? Что стороны если и не поменялись ролями, то во всяком случае игра идет скорее по правилам преступника, нежели суда? И этот процесс, который только начался, к концу выявит, как я подозреваю, большие проблемы западной цивилизации. Которая с одной стороны запуталась в собственной толерантности и политкорректности и теперь не знает, что ей делать с межэтническими и межрелигиозными проблемами, а с другой стороны готова проявлять доброту ко всем без разбора — даже к эталонным душегубам. И получается так, что для того, чтобы упечь Брейвика за решетку на всю жизнь, его надо признать сумасшедшим, уничтожавшим людей не по идейным соображениям, а потому что у него крыша съехала. В результате его убийственные идеи не получат осуждения, сам он не будет признан преступником, а 77 человек будут глядеть на все это с небес в полном недоумении."