"Теперь Путин повис в воздухе - ни харизмы, ни ренты. И это значит, что дальше он править может только "на штыках". Траектория движения от аннексии Крыма до кризиса-2020 не содержит другой возможности.
Если этот режим собирается "стареть" дальше инерционно, то это возможно только по латиноамериканским и африканским моделям, а не по аналогии с советским послевоенным сорокалетием. Разумеется, и "гражданские технократы", и "церковь", и "кино" - все это останется (как это и было в Латинской Америке), но опорой режима будут штыки (в широком смысле, включая спецслужбы). Нет другого хода".
* * *
"Почему штыки? Потому что вот посмотрите, что произошло: два больших, масштабных, национального уровня события - Конституция и атака пандемии (чрезвычайное положение). Ни в первом, ни во втором случае - в отличие от Крыма - Путин не может услышать восторженные народные крики "достоин!" (никакой "аккламации", никакого массового выражения лояльности)", - поясняет Морозов.
"На седьмом году после аннексии весь ресурс выработан, драйверов нет, нефть ослабела - спрашивается, кто лоялен? И в какой точке будет "опора лояльности" через 2-3 года? "Михельсон унд Ротенберги" - да. Сотрудники госкорпораций - да. А дальше уже начинаются "широкие круги" - слабеющей и апатичной полулояльности: остальной бизнес, образованные круги из высшей школы и фундаментальной науки, средней звено гражданской бюрократии.
Кто вообще остается глубоко, по-настоящему лоялен путинизму? Погоны. Только они являются той средой, в которой что-то есть сейчас и будет в будущем - милитаризм. "Штыки" - это не результат бунта в обществе, а всего лишь следствие "рыхлой лояльности" остальных больших групп.
Путин уже не сможет совершить кувырок через голову - это хорошо видно по его риторике. Он бесконечно проводит одну мысль: что "все уже построено хорошо, и давайте работать дальше, без раскачки". Эта идея не приводит в движение ни одну шестеренку. Сам он уже не в силах перейти к режиму мобилизации на личной харизме. А раз так, то опций остается очень мало. Инерционная опция только одна: ехать дальше на милитаризме, опираясь на высоко лояльное ядро".