"Зачем по-настоящему богатому человеку дорогие часы? Что и кому он ими будет доказывать? Что не беден и может себе позволить? У него заводы-фабрики, личный самолет, свора охраны и остров в собственности, а он часами будет поражать? Да ну, смешно. А самое точное время, ежели на то вдруг возникнет такое его желание, ему учтиво окружающие подскажут.
Поэтому когда очередной наш селебрити шокирует почтеннейшую публику дорогущим хронометром, я удивляюсь не цене, которую знатоки-журналисты мгновенно и безошибочно называют (видимо, есть у них там оценочник матерый), а непосредственно самому факту наличия.
Зачем вообще часы?
Я часы носил в школе, электронную "Монтану" с восхитительными мелодиями. Ибо постсоветскому школьнику мало чем тогда можно было поразить сердца одноклассниц, а вот эти самые мелодии разили ой как наповал. А на первом курсе на 18 лет я получил от родителей какие-то "серьезные и дорогие" котлы, в корпусе из металла желтого цвета и с трогательной гравировкой "любимому сыну", которые и были вскоре намертво разбиты в лютой уличной драке, когда мы с приятелем имели должное количество слабоумия и отваги ввязаться в бой в пропорции два к девяти.
Тогда любимому сыну в очередной раз сломали нос и в первый раз ребро, и было это приблизительно в двадцать часов восемнадцать минут, что само по себе мало чего меняло.
И хотя в итоге я толком так в эти ваши люди и не выбился, и, казалось бы, само мироздание намекало мне на эффектный способ показать окружающим обратное, посредством покупки золоченого предмета известного бренда с тремя стрелками, но часов я никогда более не носил никаких ввиду полного непонимания их необходимости.
И ежели Древние боги будут ко мне милосердны, и я таки в эти ваши люди выбьюсь, то я лучше куплю себе огромный сельский туалет, выгребную яму которого щедро наполню жемчугом и драгоценными каменьями и буду самым шокирующим образом какать в это великолепие, плодя невероятные слухи о своем расточительстве и заставляя работников прессы подсчитывать, сколько больных деток можно было излечить на вот это вот все, лучше я прослыву запредельным негодяем, не желающим помогать сирым и убогим, в угоду низменным страстям бросившим великие средства на откровенную пакость, чем приобрету себе часики.
Такой уж я человек".