"Пока жизнь в проекте еще теплилась, норвежские и французские партнеры "Газпрома" утверждали, что главная преграда - это российская налоговая система и нежелание Москвы создавать для проекта особые налоговые условия.
Но потом, когда эти партнеры разъехались по домам, бывший руководитель проекта с норвежской стороны признался во время нашей с ним совместной лекции в Осло, что мешала Штокману еще и коррупция. Слово это он произнес тихо, оглядываясь опасливо по сторонам...
У меня уже тогда была своя теория относительно провала Штокмана. Проект был технически настолько сложен и дорогостоящ, что раздувать сметы и создавать "дельту" для хищений и откатов было уже некуда. Да и присутствие иностранных партнеров сильно ограничивало возможности россиян воровать в привычных масштабах.
И поскольку у лиц, принимавших решения с российской стороны, из-за таких ограничений отсутствовали личные материальные стимулы, проект никто двигать не спешил. Сиротливый Штокман накрылся медным тазом".