"Прошлый раз такая веселуха была, когда вольные нравы XVIII века начала подъедать эпоха, которую позже назовут викторианской - хотя принцесса Виктория еще не родилась, и дело касалось всей Европы, а не только (и не особенно) Англии. Это, для тех, кто понимает, рубеж между Pride and Prejudice и Mansfield Park.
Потому что это ведь все об одном - и панамские бумажки, и олимпийские пробирочки, попытки спрятать фотографию, которую спрятать невозможно, и объявление мертвого живым, и флешмоб о насилии, и падающие от звука фейсбучной трубы стены, казавшиеся непроницаемыми. Вторая волна модернизации - она вся про это, про новые нравы, новые правила, новую прозрачность".
"Как будет выглядеть эта новая норма, мы не знаем, но ключевые понятия тут - горизонталь, сеть и транспарентность. Моральными регуляторами уходящей эпохи были честь (для корпораций) и стыд (для частной жизни). И то, и другое звучит красиво (действующий моральный регулятор всегда обладает, натурально, моральным авторитетом), но предполагает насилие (в действительном залоге) и молчание (в страдательном).
Новая эпоха генерирует насилие нового рода - то, что пострадавшие-частные лица любят называть "партсобранием" или "травлей", а пострадавшие госинституции - "предательством": принудительная публичность, аутинг, слив".
"Прошу прощения, у кого слезы или, наоборот, фестиваль социального злорадства - как известно, ум не знает стыда, а исследовательский интерес никогда не спит, и тянется своим скальпелем к интересному пациенту, отбивающемуся с криком "так я же еще не умер!" - "Так мы еще и не приехали!"