"Они подумали, что для того, чтобы декриминализовать действия по распространению экстремизма в информационных сетях (лайки, репосты, публикации и проч.) и сделать статью менее репрессивной, достаточно механически исключить ответственность за деяние, предусмотренное в действующей редакции части 1 статьи 282 УК, то есть за возбуждение ненависти и унижение достоинства по указанным в законе признакам, которые были совершены публично или с использованием СМИ, в том числе сети Интернет.
И в их редакции нормы устанавливается ответственность за действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по соответствующим признакам, совершенные:
- с применением насилия или с угрозой его применения;
- лицом с использованием своего служебного положения;
- организованной группой.
То есть указание на совершение преступления "публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет", они, как в том анекдоте про звездочки и подполковника, вдруг ставшего майором, "отшпандорили", а квалифицирующие признаки, предусмотренные пунктами "а", "б" и "в" части 2 статьи 282 УК (указанные выше), наоборот, "пришпандорили" и сделали признаками основного состава преступления. Элегантным движением шаловливых рук создав законодательного уродца.
Эффект получился противоположный задуманному.
Потому что само по себе исключение из текста закона признака "публичности" и формулировки "с использованием сети Интернет" не только не сужает, но напротив - расширяет круг уголовно наказуемых деяний. Фактически, авторы законопроекта попадаются в логическую ловушку - им кажется, что если из нормы уголовного закона просто исключить определенные слова - "понедельники взять да отменить", то круг уголовно наказуемых действий сузится. Между тем (придется им открыть тайну) конструирование уголовно-правовых норм путем описания понятия того или иного преступления подчиняется законам формальной логики.
Поэтому закон об обратном соотношении между объемом и содержанием понятия приводит к неизбежному следствию - исключение из определения преступления его признаков (то есть уменьшение содержания понятия), вопреки благому намерению законодателей, не сужает, а расширяет круг уголовно наказуемых действий (то есть увеличивает объем понятия).
Если совсем как для студентов, то отсутствие в диспозиции статьи 282 УК признаков "публичности" и "использования сети Интернет" означает, что преступными теперь станут всякие действия - и те, что совершаются публично и в Интернете, и те, которые совершаются иными способами. Например, строго непублично.
Еще раз, депутаты Шаргунов и Журавлев, любые действия!
Что самое нелепое - проектная статья предусматривает за совершение таких действий более суровую санкцию. Было от двух до пяти - стало от трех до шести. Лет, разумеется. Такое вот современное думское законотворчество.
P.S. Уважаемый Сергей Шаргунов! Если всерьез соберетесь декриминализировать "вербальный" экстремизм, ответственность за который сейчас наступает по статье 282 УК, то, как вариант, часть первую указанной статьи необходимо будет дополнить признаком "с применением насилия", а в части второй оставить имеющиеся квалифицирующие признаки ("использование служебного положения", "совершение преступления организованной группой"). Тогда уголовная ответственность по статье 282 будет наступать только за физические, а не за словесные экстремистские действия.
И последнее. Когда готовите законопроекты или поправки к ним, обращайтесь все-таки к адвокатам. И дело не только в том, что в таком случае вы получите шанс выглядеть профессионально и сможете не отправить по тюрьмам совершенно лишние тысячи наших с вами сограждан".