В США издали книгу норвежской журналистки Асне Сейерстад "Ангел Грозного: сироты забытой войны". The New York Times опубликовала на нее рецензию.
Сейерстад, журналистка, которая обрела международную известность благодаря своей книге "Кабульский торговец книгами", сделавшейся бестселлером, вернулась в Чечню спустя долгое время после того, как большинство западных авторов нашло себе другие темы, – и обрисовала незабываемую картину забытой зоны боевых действий. Не ограничиваясь созерцанием поверхностных примет возрождения, она увидела, что здания можно восстановить, но души отремонтировать не так-то просто, отмечает корреспондент NYT.
Сейерстад была одним из множества московских корреспондентов различных изданий, которые отправились на юг во время первой чеченской войны, продлившейся с 1994 по 1996 год. Она вернулась в Чечню только в 2006 году, после того, как вторая чеченская война, начатая Путиным в 1999 году, в целом завершилась победой Москвы, одержанной не столько в результате боевых действий, сколько путем подкупа многих представителей противной стороны и дозволения сепаратистам-ренегатам править, как им будет угодно, при условии, что они сохраняют официальную лояльность Кремлю. (Полный текст на сайте InoPressa.ru.)
Чечня до сих пор остается землей, где люди исчезают или живут в нищете, подвергаются пыткам и тяжелым испытаниям, терпят репрессии и лишения. Когда Сейерстад, замаскировавшись под местную жительницу, собирается приехать в этот регион, ей советуют не улыбаться, потому что у чеченок, естественно, нет особых поводов для радости. "Смотрите себе под ноги, хмурьтесь и глядите неприязненно", – рекомендуют ей.
Она рассказывает истории жертв с обеих сторон – истерзанных чеченцев и изуродованных русских. Она пишет о чеченском мальчике Изнауре, который пропал без вести в 2000 году и вернулся только в 2007-м. Его пытал российский лейтенант, полагавший, что Изнаур что-то знает о сепаратистах. Лейтенант забил ему в плечо гвоздь, воткнул карандаш в грудь, вырывал куски мяса из его груди клещами. "Чтобы заставить меня говорить", – поясняет Изнаур.
Еще один человек, который стал жертвой того же лейтенанта, – пишет Сейерстад, – после ареста потребовал, чтобы ему позволили позвонить адвокату. Солдаты преспокойно дали ему телефон, но с проводами, подключенными к его уху и пальцу: когда он набрал номер, цепь замкнулась, и его ударило током. Эта процедура называлась "звонок адвокату".
Что касается другой стороны, то Сейерстад побывала дома у российского солдата, который после взрыва противопехотной мины ослеп и стал калекой; страна, которой он служил, о нем практически забыла. Мать не может добиться, чтобы министерство обороны помогло этому парню, так как по документам он до сих пор воюет в Чечне. Даже когда она привела сына в кабинет к чиновнику, чтобы доказать обратное, это не помогло.
Однако самое красноречивое – это исковерканная психика некоторых людей, которых повстречала Сейерстад, особенно детей. Сейерстад побывала в доме Хадиджат и Малика, которые приютили сирот, многие из которых прошли через испытания или подверглись побоям. Хотя им посвящена лишь часть книги, Хадиджат – это "ангел Грозного", упомянутый в названии книги, и, если верить Сейерстад, она вполне заслуживает этой характеристики. Эти дети бьют собак камнями по голове и приносят скелет российского снайпера, чтобы украсить им елку. Один из мальчиков признается Сейерстад, что ему кажется, что в его сердце живет зло.
Геополитические темы в книге почти не затрагиваются, хотя автор искусно описывает подобострастность телевидения, которое находится под контролем путинского государства, а также симптоматичный визит к президенту Чечни Рамзану Кадырову, лично отобранному Путиным. Президентских бойцов – вооруженных "кадыровцев" – широко обвиняют в том, что они терроризируют жителей сельской местности.
Сейерстад, пожалуй, слишком легко обходит тему зверств, совершенных другой стороной, все еще называя ее "сопротивлением" – слишком романтично, если вспомнить о грудах тел мирных жителей на местах взрывов террористов-смертников и захватов заложников. И все же книга Сейерстад – это мастерская и очень нужная попытка привлечь внимание международного сообщества, отмечают в NYT.